Летать во сне
Когда мы уехали в Германию, 30 лет назад, мы бросили все, и уехали с двумя чемоданами на двоих. И в те времена все уезжали с уверенностью, что больше никогда не вернутся в родной дом и вообще в ту страну или город.
Мы приехали на новое место. начали устраиваться, знакомиться с такими же, как мы. И в какой-то момент в разговорах кто-то упомянул сны. О том, как вдруг оказался там, дома, чтобы забрать еще что-то из нужных вещей. интересно, что совершенно разным людям, не сговариваясь, через некоторое время после переездов снился один и тот же сон. Кто-то мечтал еще раз попасть в свою квартиру, чтобы забрать с полки любимую мамину вазочку на память. Кто-то вспоминал про первый комбинезончик сына, про семейные фотографии, или просто какие-то мелочи, наделенные "большой сентиментальной ценностью". Я во сне забирала любимые книги и старые мамины рисунки. Позже как-то так сложилось, что некоторые фотографии, несколько самых важных книг (которые больше не издают) и коробку маминых рисунков я смогла привезти. А про все остальное как-то смирились, вспоминаем иногда.
Потом, в реабилитации, я узнала, что тут у реабилитантов существует устоявшееся выражение: "Wunderträume". Переводится как "сны о чуде" или "чудесные сны". Это - когда людям с ограничениями снится, что этих ограничений у них нет. Неходячие вдруг во сне ходят, бегают. Прикованные к инвалидной коляске встают и идут.
И однажды мы заговорили о том, что некоторые чудесные сны сбываются. Только с небольшой оговорочкой. Не все лишаются каких-то способностей навсегда. Многое можно восстановить. Иногда на это уходят годы. Но ведь мы никуда не торопимся, верно? Люди ходят-ходят на эти занятия, ездят в реа-клиники, занимаются дома. И вот они сначала на корточках, потом встают, потом делают шаг за шагом. Потом начинают преодолевать, не падая, наклонные поверхности, ступеньки и повороты. И вот они идут "почти нормальной походкой", и все их так хвалят. Офигеть, как здорово!
Некоторые начинают танцевать. Я как-то публиковала видео (из счастливых доковидных времен), с "инклюзивной" танцевальной вечеринки. Там было около 70 человек, и половина из них - люди, которые некоторое время назад даже помышлять не могли о танцах. Конечно никто там уже не станет звездой балета. Но многие танцевали совсем неплохо. Разнос был большой: по одним еще было очень видно, что у них большие трудности, и они довольно приблизительно двигались в нужном направлении. (А я вспоминала, что совсем недавно я стояла рядом с ними, и у меня все было значительно хуже, чем у них.) У других все выглядит совсем даже прилично!
А когда начинаешь с ними обсуждать эту тему, быстро договариваешься до одних и тех же выводов. Когда смотрели на это со стороны, все выглядело таким легким. Потом пытаешься сделать сам - это почти невозможно. Потом через некоторое время, (и уже после многих усилий), нашли некий способ делать все так, что оно более или менее легко. Но потом увидели себя на видео, и поняли, что оно совсем плохо выглядит. По крайней мере совсем уж невыносимо далеко от того, как нам нравится. И дальше пытаешься сводить эту красивую картинку в голове с тем, что можешь. И оно как-то потихоньку сближается. Но по дороге становится ясно, что легким это не будет никогда. Оно когда-то перестанет быть мучительным. Но вот так ровно, легко и "нормально" будет выглядеть только, когда прилагаешь усилия.
Собственно, любой здоровый танцующий человек расскажет вам то же самое. Одно дело где-то на вечеринике пританцовывать, когда музыка играет, там есть варианты, когда симпатично и не очень накладно. Но все, что выглядит как прилично станцованный танец - это большое усилие. После того, как любой профи, на уличном бэтле, при съемке видео или на занятии, станцует 15-30 секунд какой-то хореографии, он после этого еле дышит. Всегда. Хотя до начала этих секунд дышал ровно и был спокоен и расслаблен.
Просто для некоторых танец - это ровная обычная ходьба. Если вы видите человека на одном или двух протезах, и он идет ровно и спокойно, переходя с ровной дорожки на ступени, и не начиная хромать и заваливаться на наклонных плоскостях и при встрече с любыми неровностями, значит он идет и старается. Он об этом думает, и выравнивает свою походку, осознанно.
Человек, который рисует, хотя его не очень слушается руки, или он на самом деле плохо или криво видит - он вроде увлечен процессом и процесс идет. Но когда он останавливается, разжимает руку с карандашом, и кажется, будто он сжимал ее какой-то мертвой хваткой часами, иногда пальцы вообще больше не шевелятся. Я иногда долго вообще больше пальцы разогнуть не могу.
Или я вот вижу более или менее нормально только, когда смотрю строго через середину. Я так и приспособилась смотреть на экран, практически не двигая головой. А когда прекращаю рисовать, я вообще не могу шевельнуть шеей. Она как будто деревянная, плечи задраны. Как будто все замерло в этом одном положении и намертво там зафиксировалось. Приходится аккуратно пробовать всем этим шевельнуть, сначала немножко, потом побольше. Потом упражнения какие-то поделать, чтобы совсем не скрутило.
Когда на какой-нибудь зумбе пациент, у которого когда-то был инсульт и есть двигательные дефициты, танцует совсем неплохо, он потом сидит в раздевалке такой поникший. Прямо видно, что силы закончились все. Они, правда, счастливые при этом, поэтому приходят снова и снова. Но после такой попытки они прямо пошевелиться не могут.
Пациенты, которые всякими упражнениями, "осознанностью" и прочими усилиями скомпенсировались при рассеянном склерозе или болезни Паркинсона, ровно идут и нормально подносят ко рту чашку, и метко наливают в нее чай из чайника, выглядят обычно. А внутри там - всегда такая небольшая битва. Не ужасная уже. Но она всегда есть.
А во сне все так легко. Летишь и летишь.
Иллюстраторский чат в Телеграме